Получать новости по почте

Вы находитесь здесь:Главная -> Библиотека -> Кельтская культура -> Славяне и кельты -> На все четыре стороны

На все четыре стороны

В середине I тыс. до н. э., в период так называемого второго железного века, Европу охватило нашествие кельтов. Мы сейчас не будем углубляться в различ­ные версии прародины этого загадочного народа, в причины их неожиданного движения — нам важно, что именно в это время они захватили небывало обшир­ные территории: Галлию и Богемию, Англию и Ирландию, Северную Италию и средний Дунай (рис. 1). По словам Н. С. Широковой: «С 390 по 207 годы до н.э. почти каждый год кельты совершали походы (набеги) в южные страны Европы, наводя ужас на обитателей античного юга грабежами, неустрашимостью и пре­зрением к смерти. Разграбив Грецию, пройдя через Фракию, кельты переправи­лись в Малую Азию, где организовали быстро эллинизировавшееся Галатское государство (в эллинизации галатов, как это будет видно из дальнейшего, мож­но сильно сомневаться. — С. Ц.). Некоторые отряды кельтов достигли Дакии, Силезии, Украины. На протяжении второй половины I тыс. до н. э. кельты пред­ставляли один из самых важных военных факторов древней Европы»1. И не толь­ко. Вместе с военной экспансией кельты несли свою удивительную культуру. Культуру настолько загадочную, что о ее происхождении идут постоянные споры.
Академик О. Н. Трубачев отмечает: «С середины I тысячелетия до н. э. для славян, как и для других племен, живших в Дунайской котловине, возникла кри­зисная ситуация в связи с экспансией кельтов. На территорию Чехии и Подуна-вья проникли бои (по мнению ряда исследователей именно это кельтское племя дало название Богемии. — С. Ц.) и вольки-тектосаги (вольки — "любители стран­ствий"). Последние, выйдя из Галлии и двигаясь на восток вдоль южных границ тогдашнего германского ареала, приобрели известность под германизированным именем (герм. Walhoz < галльск. Volcae). Экспансии кельтов сопутствовал их культурный подъем в гальштатское и позднее — в латенское время IV—III вв. до н. э. В Чехии, Моравии и Паннонии возник симбиоз местного населения с кель­тами. С этого момента начался контакт славян с волохами, как назвала кельтов начальная русская летопись, отразив германскую форму»2. Впоследствии этот контакт перерастет в самые тесные связи.
О том, что волохи — это кельты, писал еще классик славистики П. И. Шафарик. Словенский исследователь Йожко Шавли считает, что «влахами» называли вос­принявших кельтскую культуру славян с территории Польши, которых сосед­ние народы до сих пор называют «лехи»3. Не будем к тому же забывать и знаме­нитых волхвов — языческих жрецов Древней Руси, чье название также указывает на кельтское происхождение. Нельзя исключать того факта, что кельты могли быть и религиозными учителями славян.

slave-celt-002

slave-celt-003

Академик О. Н. Трубачев считает, что помимо культурного влияния кельтов в условиях мирного симбиоза, не обошлось и без военного нажима, в результате чего, значительная часть славян была оттеснена на север4. Запомним эту важ­ную мысль, к которой мы не раз будем возвращаться.
Славяно-кельтские контакты, вылившиеся в своеобразный симбиоз этих двух народов, сыграли далеко не последнюю роль в развитии Европы, а что касается ее центральной части, то здесь смело можно говорить об определяющей роли этого симбиоза, давшего в дальнейшем значительные культурные импульсы на север и на восток.

slave-celt-004

slave-celt-005

Данные этнолингвистики подтверждают и материалы археологических рас­копок, проведенных на территории Центральной и Восточной Европы (рис. 2-6).

Огромный интерес для выяснения кельтско-славянских связей представля­ет так называемая пшеворская культура II в. до н. э.- начала V в. н. э., которая является одной из наиболее ярких археологических культур Центральной Евро­пы, возникновение которой напрямую связывают с кельтами. Видный польский ученый Й. Костшевский, опираясь на лингвистические работы Т. Лер-Сплавинско-го и К. Тыменецкого, разработал теорию непрерывного процесса развития сла­вянской культуры на территории Польши. Он небезуспешно попытался выявить генетические связи между пшеворской культурой и культурой раннего средне­вековья, а также между пшеворскими и позднелужицкими памятниками5. Эти данные подтверждают и российские археологи. «На основе подробной типоло­гии керамики, сделанной по единой схеме, и корреляции ее в комплексе с веще­выми находками, основами погребального обряда и деталями домостроительства И. П. Русанова выделила группы археологических комплексов, которые, по ее мнению, отражают наличие в пшеворской культуре славянского, кельтского и германского компонентов. При этом подчеркивается, что разноэтничные комп­лексы располагаются часто на одних и тех же памятниках, что обусловлено пе­редвижением населения и его смешением. Пшеворские комплексы, сохраняющие традиции предшествующей им подклешевой культуры и имеющие продолжение в раннесредневековых древностях, связываются автором со славянским этно­сом»6. Эта этническая чересполосица пшеворской культуры вместе с тем несла в себе самый сильный культурный элемент — именно кельтский! И именно этот культурный импульс сказался впоследствии и на развитии западных и восточ­ных славян. И, более того, оказался определяющим.

slave-celt-006

Археологические материалы о славяно-кельтских связях обобщены в моно­графии В. В.Седова «Славяне». «В начале III в. до н. э. часть кельтов пересекла Судеты и, оторвавшись от основного их массива, поселилась на плодородных землях Силезии. Во II в. до н. э. другая группа кельтов преодолела Карпаты и разделилась на две части. Часть кельтов продвинулась в Силезию и осела среди ранее пришедшего сюда кельтского населения, другая группа их расселилась в верхнем течении Вислы, среди проживающего здесь славянского населения, представленного культурой подклешевых погребений. Так начался период ак­тивного кельто-славянского взаимодействия, оставившего заметный след в ис­тории, культуре и языке славян»7.

slave-celt-007

Кельты были не обычными завоевателями — подобно древним грекам они несли свою удивительную цивилизацию другим народам8. Можно без преувели­чения сказать, что на протяжении двух столетий под кельтское духовное влия­ние попала огромная территория — от Испании до Северного Причерноморья и Малой Азии. И создай кельты свою государственность раньше римлян, имея к тому же такого мощного союзника как славянские племена, вряд ли рациональ­ный Рим смог бы их завоевать.

slave-celt-008

Подобным стремительным восхождением тысячелетием позже были отме­чены, пожалуй, только славянские народы, так же неожиданно возникшие на европейской арене и происхождение которых столь же загадочно, а появление так же-неожиданно, как и появление кельтов. Вместе с тем история этих двух народов оказалась настолько тесно взаимосвязана, что эти народы постоянно путали, как античные, так и средневековые историки. И к этому есть свои пред­посылки, позволяющие говорить об их глубокой связи, если не прямом родстве. Подробный анализ славянских и кельтских этнонимов будет сделан в следую­щей главе.

slave-celt-009

Славяне, отступившие к северу, на Вислу, увлекли за собой и кельтов. В южной Польше, по данным археологии, существовало сильное кельтское вли­яние, особенно в металлургии, где отмечены следы сосуществования кельтов со славянами9. Отмечена также топонимия кельтского происхождения:10например, название гор Pieniny, занесенное кельтами и этимологически тождественное названию гор Pennine в Англии от кельтского pennos — голова. Вместе с тем по-словенски реп — вершина горы11 и данный топоним мог быть как привнесен кель­тами, так и воспринят ими от славян.

Славяно-кельтские контакты не ограничились регионом верхней Вислы. Очень скоро между отдельными кельтскими племенами и славянами налажива­ются довольно тесные взаимоотношения. На территорию культуры подклеше-вых погребений, которая считается многими археологами славянской, поступа­ют многочисленные кельтские изделия: фибулы, браслеты, различные поясные украшения, наконечники копий латенского облика, топорики, а также золотые и серебряные кельтские монеты.

«Наиболее мощное кельтское воздействие на развитие культуры подклеше-вых погребений приходится на II в. до н. э. Постепенно оно активизируется, и к концу этого столетия культура трансформируется в новую, получившую наиме­нование пшеворской... Постепенно пшеворская культура распространилась по всему ареалу культуры подклешевых погребений, а затем и вышла за ее преде­лы. На западе в территорию этой культуры вошли области по течению Одера, где прежде проживали кельты, а в последнем столетии до н. э. и в верхнем тече­нии Вислы. К концу II в. до н. э. перестают функционировать собственно кельт­ские поселения и могильники в Силезии, в конце I в. до н. э. и на остальной части Польши. Таким образом, кельты, расселившиеся в землях севернее Карпат, были полностью ассимилированы славянами. В Малопольше известен целый ряд кельт-ско-пшеворских памятников, отражающих этап ассимиляции кельтского насе­ления»12 (рис. 9).

Но не только кельты воздействовали на славян — было и влияние славян на кельтов, да еще в столь сакральной традиции, как захоронение покойников. «Кель­ты в процессе ассимиляции и метисации сменили обряд трупоположения, свой­ственный им, на славянский. В могильниках пшеворской культуры Силезии и междуречья Варты и Вислы лишь изредка встречаются захоронения по обряду ингумации, сопоставимые по всем деталям с собственно кельтскими»13.

slave-celt-011

slave-celt-012

Таким образом, можно смело утверждать, что пшеворская культура, возник­шая на территории современной Польши и отражающая культурный и этниче­ский симбиоз местного славянского (а может быть, здесь уместней было бы ска­зать — праславянского) населения и пришлого кельтского, начала отсюда свое победное шествие по Центральной, а затем и Восточной Европе, разнося все даль­ше и дальше среди славян культурные и духовные достижения кельтской цивилиза­ции. С этого момента, с периода становления и развития пшеворской культуры, и возникли те славянские племена, которые вышли несколькими столетиями поз­же на мировую арену под именами склавен и антов.
Об активном проникновении кельтов в славянскую среду говорят и разнооб­разные и многочисленные находки, среди которых хочется выделить культовую кельтскую палочку из могильника Весулки, кельтские бусы с личиной из Дома-новиц, фибулу со звериной головкой из Кацице. В могильниках Спицымеж и Вымыслово найдены глиняные изображения голов быка — священного живот­ного у кельтов и славян. В больших количествах найдены также латенские фи­булы, скоро ставшие обязательной принадлежностью пшеворского костюма. Производство фибул было налажено здесь по кельтским образцам14.

slave-celt-013

slave-celt-014

slave-celt-015

Археологи связывают непосредственно с кельтами наблюдаемый в погребени­ях пшеворской культуры обычай сгибать загробные дары и прежде всего оружие — мечи15 (рис.16, 17). Основываясь на этих данных, О. Н. Трубачев16 вспоминает лексическую группу славянского «гибнуть» и «гибель» из первоначального «сги­бать» и «сгибание». Подобный обычай мог попасть к славянам именно от кельтов и оказать влияние на такое сакраментальное понятие как смерть в бою. Хотя немало исследователей придерживается мысли, что этот обряд, особенно на се­вере Древней Руси, пришел из Скандинавии. Учитывая, что и германские племе­на были подвержены сильнейшему кельтскому воздействию, можно предполо­жить, что этот обряд был общим и у славян и у скандинавов. Немало следов кельтского пребывания и восточнее — на территории правобережной Украины (рис. 7, 8, 14, 15). Одни украинские топонимы, да еще такие значимые, как — Галич, Галиция, происходящие, видимо, от названия племени галатов или гал­лов, говорят о многом. Уж куда кажется теснее связь, если западный форпост Древней Руси Галицкое и впоследствии Галицко-Волынское княжество называ­ется почти так же, как самое крупное кельтское образование (избежим слова государство) Галлия! Может быть, не зря только в этом закарпатском княже­стве именно в отечественных средневековых источниках князя именовали коро­лем17. Тем более, что в настоящее время только на территории Закарпатья изве­стно более сорока поселений латенской (читай — кельт-ской) культуры18, представленные селищами открытого типа, то есть не имеющих оборонитель­ных сооружений — может быть и потому, что обороняться было не от кого, по­скольку жили кельты среди союзников, если не сказать больше — родичей. На этой территории археологами найдено несколько мест, где занимались железо-добычей. Может быть, и двигались кельтские племена на север и на восток Евро­пы в поисках железа, сырья столь необходимого для развития кельтской цивили­зации, тем более все, что было связано с добычей и производством железа, носило у этих племен сакральный характер (рис. 10).

slave-celt-016

 

slave-celt-017

 

slave-celt-018

«Исключительный вклад был внесен кельтами в европейскую металлургию и металлообработку. Эти отрасли латенской культуры, по существу, стали осно­вой развития всей последующей металлургии Центральной Европы. Раскопка­ми открыты крупные производственные комплексы кельтов, в которых было со­средоточено множество сыродутных железоделательных горнов. В их оппидиумах кузнечный инструментарий насчитывает более 70 видов»19. Поскольку развитой отраслью кельтского ремесла было производство оружия — оно широко распро­странялось по всей Центральной и, частично, Восточной Европе.

Не менее ярким примером сохранения кельтских традиций и навыков в обла­сти металлургии в иной культурной среде служат центры по производству желе­за, исследуемые не только на территории Польши, но и на Украине, в районе Умени. Ареал кельтской культуры дотянулся и сюда (рис. 18-22).

Хоронили кельты своих покойников здесь практически так же, как и славя­не, сжигая их в полном убранстве, о чем свидетельствуют побывавшие в огне вещи, такие как фибулы, гривны, поясные цепи и так далее, после чего останки собирали в сосуд, чаще всего местной лепной керамики, над которым насыпался курган20. Бывали и безурновые сожжения тел, а также сожжения на стороне, с последующей насыпкой кургана в другом месте.

Во всем мире кельты славились как умелые металлурги. В связи с этим не­удивительно, что славянское кузнечное ремесло I тыс. н. э., по данным металло­графических изысканий и изучению технологической структуры, ближе всего к металлообрабатывающему ремеслу кельтов и провинций Римской империи, где продолжали развиваться традиции металлообработки кельтов — главных куз­нецов и литейщиков Европы. Причем это касается не только Висло-Одерского региона, но и славянского населения Восточно-Европейской равнины. И что уди­вительно, техника обработки железа в этом регионе не базировалась на скиф­ских традициях, как думали ранее, а имела предшественницей именно кельт­скую традицию21.

«В ареале пшеворской культуры открыты и исследовались раскопками круп­ные производственные пункты, специализировавшиеся на добыче и обработке железа и гончарной посуды. Металлургических центра известно четыре: регион Свентокшицких гор, окрестности Новой Гуты — Кракова, округа Тархалиц и Грошовиц, Фаленты близ Варшавы.

В самом крупном таком центре — Свентокшицком — археологическими изы­сканиями 1955-1966 гг. выявлено 95 металлургических комплексов, насчиты­вающих более четырех тысяч сыродутных горнов. Польский археолог К. Беле­нии, производивший исследования Свентокшицкого центра, считает, что в целом в нем количество комплексов достигало 4000, с общим числом железоплавиль­ных печей до 300 тысяч. Объем их продукции составлял около четырех тысяч тонн железа рыночного качества»22.

Подобный объем производства в это время не с чем сравнивать! Если пред­ставить себе, что воинское вооружение на одного человека весило бы даже 10 кг, то из этого металла можно было бы изготовить оружия на четырехсоттысячную армию — причем в течение года! Недаром этот металлургический центр, осно­ванный кельтами эпохи позднего латена, и в котором в III—IV вв. изготовление железа достигло небывалого по тем временам производственного размаха, снабжало своей продукцией не только пшеворское (считай смешанное славяно-кельт­ское население), но и многие римские провинции23.

Гончарное производство пшеворской культуры также было наследием кельт­ской культуры, о чем свидетельствуют исследованные во время раскопок в Ма-лопольше десятки горнов для обжига глиняной посуды24

Немало своего умения кельты внесли и в ювелирное дело. Особенно боль­ших успехов они добились в технике бронзолитейного дела. Кельты умели со­ставлять многие сплавы цветных металлов, знали совершенные приемы литья и ковки Они также повсеместно применяли различные методы инкрустации, по­золоты и серебрения. Из драгоценного золота они делали диадемы, налобные венчики, браслеты и многое другое. Наибольшего мастерства они достигли в из­готовлении фибул, особенно, когда во II в. до н. э наступил расцвет эмальерного дела Красная эмаль становится излюбленным элементом кельтских изделий25

slave-celt-019

Не менее развито было и стеклоделие. В период раннего латена наибольшее распространение получили желтые стеклянные бусы с круглыми белыми и си­ними глазками Позднее в моду вошли синие бусы с белыми глазками2*1 Любо­пытно, что подобные глазчатые бусы схожих цветов и композиций производили в Старой Ладоге в VIII—IX вв Правда, считается, что технология изготовления этих бус была арабской (рис 23, 24)
Здесь уместно будет вспомнить, что на древнерусском языке глаз — это око. Вместе с тем один из русских летописцев Нестор называл их именно «глазками».

slave-celt-020

«Егда бедеть туча велика и находть дъти наши глазкы стекляныи и малый великыи провертаны, а дрыя подлъ Волхвъ беруть еже выполаскывает вода»27.

Вместе с тем, по-английски, стекло — это glass. Нельзя исключать кельтско­го происхождения этого слова, тем более, что в древнеирландском языке слово glas в качестве прилагательного используется для передачи цвета именно глаз — от серых и зеленых, до голубых или блестящих28.

Любопытно, что монеты, найденные в Закарпатье латенского времени, явля­ются, если можно так выразиться, говоря о столь далеких временах, подделкой македонских тетрадрахм IV—III вв. до н. э либо монет ионийского царя Аудолео-на. Это связано с тем, что в данный период в кельтской среде было широко рас­пространено наемничество. «Практически почти все эллинистические династии Средиземноморья содержали на службе отряды кельтских воинов. Они служи­ли даже в Египте фараонам династии Птолемеев. В качестве платы наемники более всего предпочитали деньги Филипппа и Александра. Именно эти монеты начали имитировать в Кельтике и делали это на протяжении нескольких веков». И далее: «Имитация греческих монет чеканилась, вероятно, в Закарпатье, о чем свидетельствуют находки в Галиш-Ловачке (опять кельтский топоним. — С. Ц ) формочек для отливки серебряных кружочков, заготовок для монетного чекана»24.

Как тут не вспомнить первую встречу кельтов с Александром Македонским, описанную у Арриана «Пришли послы и от кельтов, живущих у Ионийского за­лива. Кельты народ рослый и мнения о себе высокого. Все сказали, что они при­шли искать дружбы с Александром, все они заключили с ним союз Кельтов он еще спросил, чего в мире они больше всего боятся Он надеялся, что его громкое имя дошло до кельтов и еще дальше, и они скажут, что больше всего боятся они именно его. Ответ кельтов не соответствовал его надеждам. Жили они далеко от
Александра, в местах непроходимых, видели, что ему не до них, и ответили, что боятся, как бы не упало на них небо. (О, этот знаменитый впоследствии галль­ский юмор, вызывавший недовольство у многих завоевателей. — С. Ц.) К Алек­сандру они отправили послов потому, что восхищаются им, но не из боязни или ради выгоды. Александр назвал их друзьями, заключил с ними союз и отослал их обратно, заметив только, что кельты хвастуны»30. Видимо, кельты видели опре­деленный магический знак в том, что в качестве платы за собственную доблесть получали монеты самого доблестного полководца античных времен.

slave-celt-021

 

slave-celt-022

Кстати, у этого античного биографа Александра Великого есть один инте­ресный пассаж, связанный с военными действиями на Дунае, заселенном по его же замечанию «...самыми воинственными племенами. Большинство из них пле­мена кельтские»31. А именно: «Он (Александр) сам сел на корабль, велел набить сеном меха, из которых делали палатки, и собрал тут же челноки, выдолблен­ные из одного дерева (разрядка моя. — С. Ц.). Их было великое множество, потому что береговое население ловит на Истре рыбу с этих челно­ков, ездит на них по реке друг к другу, и многие на них же занимаются раз­боем (разрядка моя. — С. Z/.)32. Как это напоминает описание ладей однодре-вок, на которых древние русы (столетиями позже) спускались грабить визан­тийские земли. Об этом нам известно со слов византийского императора Кон­стантина Багрянородного: «Да будет известно, что приходящие из внешней России в Константинополь моноксилы являются одни из Немограда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта России, а другие из крепости Милини-ски, из Телиуцы, из Чернигоги и из Вусеграда. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся к крепости Киоава, называемой Самватас. Славяне же, их пак-тиоты, а именно: кривитеины, лендзанины и прочие славинии — рубят в своих горах моноксилы во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находившиеся по соседству водоемы. Так как эти водоемы впадают в реку Днепр, то они из тамошних мест входят в эту самую реку и от­правляются в Киову. Их вытаскивают для оснастки и продают росам. Росы же, купив одни эти долбленки и разобрав свои старые моноксилы, переносят с тех на эти весла, уключины и прочее убранство... снаряжают их»33. Это вполне соот­носится с археологическими данными, показывающими, что первые контакты населения Закарпатья с кельтами могли происходить еще в V-IV вв. до н. э., однако основное проникновение кельтов в эти места началось лишь в III в. до н. э.34 Вопрос в том — кто кого научил делать однодревки. Йожко Шавли относит ла-дьи-однодревки к доисторическим временам, как один из важнейших элементов древнейшей славянской культуры, что подтвердилось раскопками в Люблян-ском Барье35.

slave-celt-023

Во П-1П вв. в Верхнем Поднестровье произошел приток пшеворского насе­ления, а в конце II в. н. э. оно пересекает Карпатские горы и расселяется в зем­лях Северной Словакии36.

На территории распространения пшеворской культуры преобладала кучевая бессистемная застройка поселений, которая столь широко была распростране­на в славянском мире. На Руси она господствовала вплоть до XVI в.37

Первое место среди возделывания зерновых культур в среде пшеворского населения занимала рожь, что является одним из показателей славянской при надлежности населения этой культуре. Более того, только со славянским рассе­лением эта культура распространилась по Европе38.

slave-celt-024

Надеюсь, меня не осудят за небольшой экскурс в современность. Путеше­ствуя по Бретани, по местам, где жили венеты во времена Юлия Цезаря, я был немало удивлен щироким применением ржаной муки современными бретонца­ми. Многие местные блюда подавались на большом ржаном блине, а широко рас­пространенный в этих местах круглый ржаной хлеб удивительно напоминал наш. Но вернемся к археологии.
Материалы пшеворской культуры говорят о том, что это было достаточно пестрое и сложное культурное образование, в котором переплетались местные славянские, кельтские и германские элементы39.

slave-celt-025

«Подводя итоги рассмотренному, можно утверждать, что основным этносом в пшеворском ареале были славяне земледельцы — потомки населения культу­ры подклешевых погребений. На их территорию, особенно в западные земли, неоднократно вторгались различные племена германцев. Их проживание фикси­руется не только археологическими материалами, но отмечено и античными ав­торами. Пришлому населению, которое в большей степени, чем аборигены, было военизированным, в ряде местностей удавалось подчинить своей власти мест­ных землепашцев. И все население таких регионов римскими авторами, очевидно, именовалось этонимами господствующего племени, то есть бургундами, ванда­лами и другими, поскольку сведения о ситуации за пределами Империи поступа­ли в Рим от германских информаторов»40.
Конец пшеворской культуры приходится на время великого переселения на­родов. Германцы покидают эти земли, а производственные центры (железодела­тельные и железообрабатывающие, бронзолитейные и ювелирные, гончарные и стеклоделательные) прекращают свое существование. В это время в Висло-Одер-ском регионе происходит культурный регресс.

Вполне очевидно, что столь тесное взаимодействие кельтов и славян не мог­ло не оставить заметного следа в языках обоих народов. К сожалению, о кельт­ских языках Центральной Европы почти ничего не известно, а сохранившиеся кельтские диалекты периферийной зоны этого огромного прежде мира (речь идет об Ирландии, Шотландии, Уэльсе и Бретани) дают слишком мало данных для изучения языковых контактов славян с кельтами.

slave-celt-026

В свое время А. А. Шахматов, считая, что кельты были непосредственными соседями славян, привел немало кельтских лексем, проникших в славянский язык; особенно это касалось терминов, относящихся как к хозяйственной дея­тельности, так и к военным и общественным отношениям. «Целый ряд кельтско-славянских лексических схождений и некоторые грамматические параллели между древнеирландским и славянским были отмечены X. Педерсеном. Ю. Г. По­корный, приводя эти схождения, объяснял их не непосредственными контакта­ми славян с кельтами, а через посредство иллирийцев. Последнее не получило признания в науке, но значительный перечень праславянских лексем, хорошо этимологизируемых на основе кельтских языков, остается несомненным. К. Г. Трей-мер насчитывал не менее четырех десятков слов, заимствованных славянами из кельтских языков, которые касаются социальной, сельскохозяйственной и бота­нической терминологии, а также затрагивают область материальной культуры»41.

С. Б. Бернштейн считал, что кельтское влияние на праславянский, судя по лек­сическим изысканиям, было более глубоким, чем казалось до недавнего времени42.

slave-celt-027

Основываясь на анализе этнонимии древних европейских этносов, О. Н. Тру­бачев утверждает, что славянская этнонимия в плане словообразовательной типологии весьма далека от типа германских и балтских имен, но близка к кельт­ской, иллирийской и фракийской. «У кельтов, как и у славян, бросается в глаза наличие "речных" этнонимов... (еще бы — и тот и другой народ с особым мисти­ческим чувством относился к воде. — С. Ц.). У кельтов этнонимия заметно бо­лее словообразовательная по своему характеру, что сближает ее, скорее, со сла­вянской этнонимией. При этом намечаются любопытные сходства префиксальных и суффиксальных моделей... У кельтов, как и у славян, есть общий этноним для всей совокупности кельтских племен»43. На основании этого пассажа В. В. Седов делает вывод, что кельтско-славянские схождения в области этнонимии следует объяснять контактами этих этносов, в том числе региональными44. О. Н. Труба­чев также показывает, что ряд славянских слов имеет кельтское происхожде­ние, в частности: «кельт, carvos 'олень' —праслав. *korva 'корова'. Еще одним возможным случаем этого рода является праслав. *копь 'конь, лошадь', до сих пор не имеющее удовлетворительной этимологии... Кажется более перспектив­ным привлечь кельт, (галльск.) *kankos/*konkos 'лошадь', сохранившееся в ос­таточных формах и антропоморфных...»45

Хронологически пшеворская культура, вызвавшая культурную эволюцию праславянского населения, соответствует среднему этапу эволюции праславян-ского языка, согласно периодизации, разработанной Ф. П. Филином46. «Он ха­рактеризуется серьезными преобразованиями славянской языковой системы. Из­менения в фонетике проявляются в двух существенных трансформациях: первой палатализации и "законе" открытых слогов. Языковые преобразования славян на этом этапе затронули и грамматику. Одновременно славянская лексика по­полнилась немалым числом германизмов»47.

«Время действия закона первой палатализации заднеязычных коррелирует-ся с лексическими заимствованиями из германских языков. Поступившие в пра­славянский из восточногерманских языков такие лексемы, как меч, шлем и не­которые другие, отражают этот фонетический процесс. Историческая ситуация, имевшая место в ареале пшеворской культуры, как она восстанавливается по археологическим материалам, указывает на то, что серьезные преобразования славянской языковой системы первых четырех веков нашей эры были обуслов­лены внутрирегиональными контактами славян с кельтами и восточногерман­скими племенами»48.

Словенский исследователь Й. Шавли пошел дальше всех исследователей в своих изысканиях: «Кроме того, нельзя совершенно исключать возможность того, что кельты по языку могли быть близки венетам, если вообще не являлись той самой группой венетских этносов, которая двинулась по собственному пути раз­вития: создала мощную военную организацию, занялась добычей руд и выплав­кой металлов, а также торговлей. Ведь характерно, что между древнейшими ве­нетами и более поздними кельтами не велись войны и, напротив, все говорит о мирном сосуществовании и взаимодействии, например, в Винделии (Бавария)»49. Надо отметить, что под венетами автор понимает древнейших прародителей славян. Исходя из его теории, кельты и славяне — ближайшие родственники, вы­росшие из венетского племени, доминирующего в Центральной Европе во II тыс. до н. э. Но к проблеме венетов мы вернемся в следующей главе.

Любопытные данные по сравнению ирландской и славянской поэзии с древ­неиндийской привели М. Диллон и Н. К. Чедвик: «Метры Ригведы, самые ран­ние известные формы индоевропейского стиха, основаны на строке с фиксиро­ванным числом слогов, первая половина которых была свободна в отношении долготы, а каденция фиксирована в форме w w _ w . Мейе давно продемонст­рировал идентичное происхождение греческой метрики, а сравнительно недав­но Роман Якобсон проследил его в современном славянском стихосложении. Кал-верт Уоткинс убедительно, по нашему мнению, показал, что древнеирландская гептасиллабическая строфа происходит из этой индоевропейской формы и что другие ирландские метры являются ее вариантами, тем самым подтвердив древ­ность кельтской традиции и общность наследия друидов и брахманов»50.

Интересную особенность славенской народной музыки, имеющую своеобраз­ный ритм в народных песнях, отмечает Й. Шавли. Этот ритм кроме словенцев, сербов, лужицких сербов и частично русских не знает никто из славянских на­родов и вместе с тем он широко распространен во Франции и имеет скорее всего кельтскую основу51.

На самом деле, какую археологическую культуру Центральной и даже Се­верной Европы ни возьми, в ней обязательно найдется кельтский компонент, который, как правило, наслаивается на более ранний, местный. Феномен кельт­ской цивилизации в том, что во время колонизации или завоевания аборигенно­го населения кельтское влияние становилось доминирующим не только благодаря более высокому культурному развитию кельтов. Они еще являлись своеобраз­ными носителями индоевропейской «духовной памяти» для тех народов, кото­рые основательно подзабыли духовные и религиозные корни своих предков. Среди наиболее архаичных индоевропейских народов Европы, таких как славяне, бал-ты и германцы и, естественно, кельты, последние были еще самыми высокораз­витыми. Кельты для этих народов послужили своеобразным импульсом и для развития собственных космогонических представлений о мире. Кельты словно «пробуждали» индоевропейскую память у других народов, являясь своеобраз­