Реконструкция славянских космологических представлений (Часть 2)

Продолжая тему связи язычества и православия можно попытаться проследить влияние языческого Хорса (Гурса) — Волопаса на формирование образа христианского воина — мученика Егория Храброго, Георгия Победоносца — небесного покровителя «христолюбивого воинства». С его именем фольклорная традиция связала реликтовую языческую обрядность весенних скотоводческих и земледельческих культов, а в мифологии, в частности, мотив драконоборчества. В народном почитании он выступает как олицетворение животворящей весны с фольклорным эпитетом «зеленый», например, «Зелени Юрай» в хорватской обрядности. Русские крестьяне называли Георгия, «скотным богом». Как покровитель скота он выступает уже в византийских легендах**. «Во время грозы Георгий Победоносец, подобно Илье-пророку, разит огненными стрелами или молниями дьявола, который ищет спасения в бегстве» ***. Известна народная поговорка: «Егорий да Влас всему богатству глаз» ****. Тот факт, что и св. Георгий, и св. Вла-сий наделялись одной й той же, покровительствующей скотоводству, функцией, не противоречит существовавшей в древности близости божественных обязанностей языческих Хорса и Велеса.

* Афанасьев А. Н. Т. II. С. 617.
'* Мифологический словарь. С. 145. '* Афанасьев А. И. Т. I. С. 704.
* Там же. С. 706.

Как уже говорилось, в индоевропейской традиции бытовало представление о победоносном боге, связанном со светлым небом и Солнцем, которого представляли то соколом, то прекрасным воином. Известно также, что Хоре считался молниеносным богом, что сближает его с Перуном — богом светлого неба. А. Н. Афанасьев отмечает, что близкие к Перуну элементы языческих преданий «...в позднейшую эпоху были перенесены на Илью-пророка и Юрия Храброго. На вешний Юрьев день (23 апреля), когда бывает первый выгон скотины на пастбище, белорусы причитывают:

Святый Юрья, божий пасолъ,
До бога пошовъ,
А узявъ ключи золотые,
Атамкнувъ землю сырусенькую,
Пусьцив росу цяплюсенькую (теплую)
На Бьлую Русь и на увесь светь?» *

Связь культа Георгия с весной может объясняться тем, что именно весной происходит кульминация созвездия Волопас. Весной оно становится целиком видимым в начале ночи высоко над горизонтом. (На небесном своде созвездие расположено выше зодиакального пояса.) Если в районе Волопаса попытаться по звездам провести очертания сидящего на коне всадника с поднятой рукой, как изображен на многих иконах Георгий Победоносец, то можно убедиться, что при этом основные пропорции композиции сохраняются. Следует отметить, что в русских духовных стихах о «Егории Храбром» его облик наделялся своеобразными сказочными чертами «Голова у Егория вся жемчужная, по всем Егории часты звезды» **. В этих стихах, так же как в греческом мифе о Персее, встречается мотив Андромеды. Во время путешествия Егорий, как и Персей, спасает девушку, предназначенную на съедение змею-чудовищу. Основная сюжетная линия греческого мифа о путешествии и приключениях Персея связывалась с наблюдаемыми перемещениями по небесному своду персонажей мифа — созвездий. Спасенная девушка персонифицировалась в созвездии Андромеда, а чудовище в созвездии Кит ***.

* Афанасьев А. Н. Т. II. С. 402. ** Мифологический словарь. С. 146. *** Щеглов Я. В. Указ. соч. С. 28-31.
Можно предположить, что нечто подобное имело место и в случае с Егорием — Волопасом, особенно, если учесть практически тождественное совпадение сюжета о спасении девушки. Расположение и характер перемещений по небесному своду созвездий, окружающих Волопаса, позволяет с большой вероятностью предположить, что в роли змея наблюдателями воспринималось созвездие Змея, которое расположено примерно на той же широте, что и созвездие Кит, а в роли спасенной девушки — созвездие Дева, расположенное в непосредственной близости от Волопаса, как и Андромеда от Персея. При этом на иконах, где все эти персонажи приведены, общее расположение действующих лиц согласуется с расположением созвездий на небесном своде в весенне-летний период."

Не противоречит сказанному выше и сообщение о стоящих еще в XVII веке возле Пскова идолах Перуна («ус злат») и Хорса, «который стоит на Змее, с мечом в одной руке и молнией в другой» *. Дополнительно мржно отметить, что в составленном ранее 960 года сочинении Константина Багрянородного остров Хортица, на котором совершались культовые жертвоприношения, назван островом св. Григория. Допускается, что переименовали остров уже русские христиане, которых немало было даже среди ближайшего окружения князя Игоря **. Этот факт косвенно подтверждает реальность перехода Хоре — Егорий.

* Кирпичников А. Л/. Древнерусское святилище у Пскова // Древности славян и Руси. М.: Наука, 1988. С. 34—37.
** Константин Багрянородный. Об управлении империей. М.: Наука, 1989. С. 49, 327. *** Ван-дер-Варден Б. Указ. соч. С. 25. **** Афанасьев А. Н. 1988. С. 253. ***** Мифологический словарь. С. 120.

Наличие сельскохозяйственных элементов в культах Власия — Велеса и Егория — Хорса связаны с земледельческими правилами, выведенными из наблюдений за восходами и заходами звезд в течение года. Примером такого рода правил могут служить строки из поэмы Гесиода «Труды и дни», где упоминаются близкие к Персею Плеяды (Волосы-ни) и ярчайшая звезда Волопаса — Арктур: «Когда Плеяды, дочери Атласа, восходят, начинай жатву, а когда они собираются заходить — пахоту. Сорок дней и ночей они скрыты и появляются вновь, когда год совершает круг, когда ты впервые заостряешь свой серп. ...Но когда Орион и Сириус приходят в середину неба, и тронутый румянцем Рассвет лицезреет Арктура, тогда срезай виноградные кисти...» ***. С жатвой созвездие Плеяд связывали и славяне: «...русские поселяне видят небесный молотильный цеп в созвездии Плеяд...»****. Восход Плеяд — Волосынь, подающий команду начинать жатву, совпадает с моментом подъема к точке кульминации Персея — Велеса. Отголоском этой связи Велеса с жатвой является восточнославянский обычай оставлять в дар божеству несжатыми несколько стеблей хлебных злаков — волотей, называемых «Волосовой бородкой» *****. Культ Велеса был связан также и с поэзией. В «Слове о полку Игореве» Боян назван «Ве-лесовым внуком». В уже упоминавшемся греческом мифе Персей - Велес возвращается из странствия на коне Пегасе. Созвездие Пегас располагается чуть ниже Персея. «Пегас, как известно, является символом поэтического вдохновения. «Оседлать Пегаса» в переносно* смысле означает стать поэтом» *. Это мифологическое сближение т противоречит тому, что Велес мог почитаться и как покровитель поэзии. Само имя Велес можно трактовать как «ведающий летание (вознесение)», а поэтическое творчество с древнейших времен представляли как воспарение (птицей под облака), из материального мира в мир идеальный.

В заключение этого рассмотрения можно отметить, что в Египте сохранилось изображение «Гор убивает Сета». Гор (Хор) на коне с копьем в поднятой руке, Сет в образе крокодила**. В этой же книге о египетских мифах говорится: «...они дают ценный материал и для сравнительного изучения религиозных представлений различных времен и народов вообще, и для истории возникновения и развития христианства в частности. Происхождение многих элементов христианской догматики, мифологии, иконографии и ритуала, в том числе пасхальной и рождественской обрядности, иконографии страшного суда, богоматери и ряда святых — все это осталось бы непонятым без привлечения соответствующего материала из области египетской религии... образ Солнца — победоносного воина, сначала пешего, а позднее всадника, впоследствии в сильнейшей степени повлиял и мифологически, и иконографически на создание в христианском Египте многочисленных культов святых всадников-победоносцев...» ***.

* Кл ими шин И. А. С. 11.
** Матье М. Э. Мифы Древнего Египта. Л.: Государственный Эрмитаж, 1940. С. 64. *** Там же. С. 3,30.

Такое заключение, как было показано, может относиться не только к Египту, но и ко многим другим религиозно-мифологическим системам древнего мира, в том числе и к славянскому язычеству. «С принятием христианства многие из старинных языческих представлений были перенесены на некоторые лица ветхо- и новозаветных святых... Так, на Илью-пророка были перенесены все атрибуты и все значение древнего Перуна... По свидетельству Библии, он был живой взят на небо в огненной колеснице, на огненных конях, а во время земной своей жизни чудесным образом низводил с неба всепожигающий огонь, творил засуху и проливал дождь (Кн. Царств III. Гл. 18; IV, 1» *.

Илью-пророка русские предания наделяли пламенным мечом. В числе метафор молнии встречается «блестящий меч». А. Н. Афанасьевым отмечается, что еще «скифы чтили своего молниеносного Дива под символом старого меча, воткнутого в землю...»**. Воткнутый в землю меч похож на крест. Крест же с незапамятных времен является символом света и огня.

* Афанасьев А. И. Т. I. С. 469, 477. ** Афанасьев А. Н. 1988. С. 230-231. ** Афанасьев А. Н. Т. I. С. 303.

Илья-пророк и былинный Илья Муромец в мифологических представлениях были весьма близки. «Имя Ильи Муромца самое популярное в русском народе; оно встречается весьма часто в песнях и преданиях, приписывающих ему различные богатырские подвиги. И хотя Илья Муромец известен, как лицо историческое (он жил около 1188 года'; но, выступая в народном эпосе, он усвояет себе черты более древние, принадлежащие к области мифических представлений о боге-громовнике. В этом убеждает нас самый характер его баснословных подвигов и сравнительное изучение их, в связи с прочими преданиями нашего и других индоевропейских народов. В эпоху христианскую верование в Перуна, его воинственные атрибуты и сказания о его битвах с демонами были перенесены на Илью-Пророка (см. главу IX); Илья Муромец, сходный с Ильею-пророком по имени и также славный святостью своей жизни (а может быть — и военными доблестями), слился с ним. в народных сказаниях в один образ, и там, где по преданию конь Ильи Муромца выбивал копытом источники ключевой воды, — народ ставил часовни во имя Ильи-пророка. В московской губ. крестьяне объясняют громовые раскаты поездкою Ильи Муромца на шести жеребцах по небу2. Любопытные похождения Ильи Муромца с богатырем Святогором целиком принадлежат к области древнейших мифов о Перуне (см. гл. XXI) (Святогор — «световая (светоносная) гора» — одно из имен Сварога. — А. К.). Тридцать лет от самого рождения сидел Илья Муромец сиднем, не двигаясь с места, но вот "по божьему повелению приходили два калика перехожие, становились под окошечко косящетное и просили милостыни. И говорит им Илья: нищие братия! взойдите ко мне во храмину: есть у нас всего много, а подать вам некому. И говорят ему калики перехожие: встань-ка сам! — Сижу сиднем я тридцать лет, а встать не встану: нет у меня ни рук, ни ног! проговорит им Илья"» ***. Далее в былине «калики» наделяют Илью богатырской силой и возможностью передвигаться. В этом рассказе обнаруживается мифическая основа образа Перуна. Образ упомянутого выше богатыря Святогора характеризуется следующими чертами. Его тяжести не выносит «мать-сыра земля». При первой встрече с Ильей Муромцем Святогор кладет его в карман вместе с конем. Погибает от того, что сам ложится в гроб, чтобы примерить его, и не может снять крышки. Перед смертью передает с дыханием Илье часть своей силы. Земля и Святогор в некотором роде противостоят друг другу. Святогор похваляется: «Как бы я тяги нашел, так я бы всю землю поднял». Он лежит на горе (иногда — сам как гора) и, как правило, спит. Святогор иногда назывался Горынычем, что соотносит его с Го-рыней — одним из троицы хтонических богатырей-великанов. В эту троицу входят Горыня, Дубыня и Усыня, о которых известно, в частности, следующее. Горыня (Горыныч, Вертогор, Вернигора) захватывает целую гору. Дубыня (Дубынеч, Вертодуб, Вернидуб, Великодуб) «вырывает с корнем столетние дубы и другие деревья», любое дерево «в дугу согнет», «дубье верстает: который дуб высок, тот в землю пихает, а который низок, из земли тянет». Усыня (Усынеч, Усынка) «спер реку ртом, рыбу ловит усом, на языке варит да кушает», «сам с ноготь, борода с локоть, а усы по земле тащатся, крылья на версту лежат». «Чаще всего Горыня, Дубыня и Усыня выступают вместе, образуя законченную триаду» *. Эта триада является былинным отражением образа Триглава, характерные черты которого достаточно четко прослеживаются в описании этих трех богатырей. Горыня это Сварог, Дубыня это Перун, а Усыня — Свентовит.

Обобщая изложенное, можно сказать, что верхняя часть языческого славянского пантеона во времена главенства Сварога выглядела следующим образом. Первое место занимал Триглав, два вторых занимали Хоре и Велес, три третьих богиня Весны (Купало, Леле), бог Стужи (Кощей, Посвист, Радгост) и Дажьбог. Всего же в верхнюю космическую часть пантеона входило восемь богов.
* Мифологический словарь. С. 159, 160, 481, 482; Афанасьев А. Я. Т 1. С. 776.

Можно отметить некоторое сходство с индийской традицией, где говорится о рождении восьми богов — сыновей Адити (буквально бесконечности) Варуны, Митры, Васу и других. «...8. Восемь сыновей Адити рождены из (ее) чрева. Вознеслась она к богам с семерыми (сыновьями). Мартанду она отвергла. 9. С семью сыновьями вознеслась Адити в ранний век, для рождения и умирания вновь привела (она) артанду» *.

Возможно частичное соответствие между парами: Варуна i Сварог, Митра и Перун, Васа и Свентовит, Мартанда и Кощей и т. д. ?аметим, что имя Мартанда переводится как «от (из) мертвого яйца происходящий)», что может указывать на его образование из активных остатков первоначального мирового яйца, которое, пока было делым, держало-весь мир в оцепенении, и соответственно на его функ-дии — периодические попытки умертвить природу, сковать холодом $есь мир. Здесь заметны некоторые параллели со славянским «мерт-*ым» яйцом, уничтожение которого приводит к разрушению кощеева дарства. Впоследствии, по аналогии с образом Кощея, функции Мар-ганды могли быть изменены на противоположные. Это объясняет по-*ему в других местах «Ригведы» в том же сюжете о первоначальном этбрасывании последнего сына Адити появляется другое, более рас-тространенное имя — Вивасват, которое переводится как «широко си-поший».

* Древнеиндийская философия. С. 30.

Структура славянского пантеона жестко соединяла все накоплен--ше к тому времени знания об окружающем мире. Она учитывала, в дотности, и выявленные закономерности в космических явлениях. В (Сультовую систему представлений была заложена однозначная зави-:имость между солнечным календарем и кульминацией зодиакальных созвездий. По этим представлениям созвездия и Солнце в своем движении подчинялись воле верховного божества — Сварога, охраняющего космический закон. Многие столетия нарушений этого закона не наблюдалось. Однако постепенно из-за прецессии однозначность зависимости была нарушена, и факт этот был установлен многими наблюдателями в разных районах древнего мира. Проявив :вободу собственной воли, боги-созвездия вышли из подчинения Сварогу. Произошел «сдвиг представлений», солнечный календарь вдвинулся относительно зодиакального. Сам по себе длительный процесс таких изменений удлинялся, по-видимому, еще и надеждами на возможное «возвращение представлений» — предположением о ко-пебательном характере процесса. Но рано или поздно факт рассогласования был окончательно признан. (Можно сделать предположение э наличии какой-то связи между этим фактом и известным общим кризисом древнего политеизма, вытесняемого новым религиозным движением, тесно связанным с астрологией. «После 600 г. до н. э. мы можем наблюдать вторжение в греческий мир новых идей и возникновение сомнений по поводу традиционных богов... В Персидском царстве и Египте также имел место серьезный религиозный кризис, приведший к тяжелому конфликту... К несчастью, наша информация обо всех этих событиях ограничена только сообщениями о самих событиях: взаимодействие политических и религиозных мотивов остается не всегда ясным» *.

В настоящее время широко распространена версия, по которой прецессию открыл древнегреческий астроном Гип-парх во II в. до н. э. Однако существуют и другие. По одной из них прецессия была известна уже шумерам. В их гимне, датированном XVII в. до н. э., говорится: «Верховный бог Мардукукрасил небесный свод великими созвездиями, определив для каждого из них две тысячи лет. Первую двойную тысячу лет поручил он стоять на страже Близнецам, на смену им должен был прийти небесный Телец, а тем временем Овен дожидался своей очереди» **. Скорее всего в отрывке речь идет о ночной кульминации созвездий зодиака в день осеннего равноденствия, считавшегося началом нового года. Ориентировочная оценка хронологии сообщения такова: в интервале от 6-го до 4^го тысячелетия до н. э. в этот день происходила кульминация Близнецов, от 4-го до 2-го — Тельца, от 2-го до приблизительно начала н. э. — Овна. Можно отметить, что начало отсчета в этом случае приходится на то же тысячелетие, что и начало летоисчисления в христианской традиции «от сотворения мира». Разногласия в версиях можно объяснить, предположив, например, что полученные шумерами данные о прецессии были впоследствии подвергнуты ревизии или просто со временем утрачены. Возможно и то, что имя Гиппарха фигурирует благодаря разработанным им методам учета прецессии в астрономических расчетах.) Это обстоятельство явилось причиной кризиса и последующей модернизации устоявшихся культовых систем. В результате был ликвидирован культ Сварога, произошло крушение греческого Урана, а также понижение статуса индийского Варуны, что привело во всех случаях к появлению новых лидеров. Об Уране, принадлежащем к первому, самому древнему поколению богов, известно, что его ниспроверг Кронос: Этимология сближает Кроноса с наименованием времени — хроносом***. Можно сделать вывод, что причиной крушения культа Урана было время. В таком случае просматривается аналогия со Сварогом, культ которого также «свергло» время, «сдвинув» зодиакальный календарь относительно солнечного.

Модернизация религиозных представлений у славян привел а дополнительно к «раздвоению» некоторых праздников, например, Ко-тяда-Масленица. Один и тот же праздник стали отмечать два раза: раз по солнечному, другой, по зодиакальному календарю13.

Установление факта сдвига зодиакальных созвездий относительно календарных сезонов связано с пониманием того, что и другие созвездия также подверглись смешению. В первую очередь это относилось к Волопасу—Хорсу и Персею—Велесу. В древнейшие времена ночная кульминация этих созвездий приходилась на периоды близкие к весеннему и осеннему равноденствиям, то есть каждое созвездие доминировало на ночном небе в межсезонный период. Из-за прецессии они передвинулись таким образом, что Волопас стал доминировать в весенне-летний период, а Персей в осенне-зимний. Существовавшая симметрия была нарушена. Их первоначально близкие, партнерские мифические роли изменились. Волопас—Хоре становится основным ближайшим союзником Перуна, а Персей—Велес поссорился с Перуном, по своей воле отказался от первоначально выполняемых им положительных функций и перешел на сторону темных сил, превратившись, как известно, в противника громовержца, а в более поздней христианской традиции в нечистого духа, черта, дьявола.

Существование подобной пары высокопоставленных богов в древней индоевропейской традиции подтверждается, в частности, сведениями ведийской мифологии о двух, живущих на небе, братьях-близнецах Ашвинах. Их имя переводится как «обладающие конями». Главная особенность Ашвинов — парность. Их отец — небо. Иногда указывается, что они родились порознь. Ашвины связаны с предрассветными и вечерними сумерками. Они несутся по небу, сопровождая Сурью (букв. «Солнце»), объезжают за день Вселенную и прогоняют тьму. Ашвины приносят, в частности, богатство, скот, свет и защищают певцов. Их сравнивают с птицами. Согласно древнеиндийскому лексикографу Яске, один из Ашвинов — сын ночи, другой — сын рассвета. Не вполне ясно, как дифференцировались Ашвины между собой в ранний период. Позже оформляются ряд пртивопоставлений, с элементами которых связан каждый из Ашвинов: небо — земля, день — ночь, Солнце — месяц й т. д. По мнению ученого В. Н. Топорова, «в образе Ашвинов, по всей вероятности, нужно видеть следы древнего индоевропейского культа близнецов (Б лизнечные миф ы). Ашвины близки древнегреческим Диоскура м». Как и Ашвины они связаны с конями, сменой дня и ночи и, следовательно, Солнцем, с функцией спасен ия» *.« В мифах о Диоскурах заметны мотивы периодической смены жизни и смерти, света и мрака — поочередное пребывание в царстве мертвых и на Олимпе. В римской мифологии Диоскурами именуются Кастор и Поллукс» **.

Не останавливаясь на деталях отметим, что подобные элементы просматриваются и в египетской мифологии в отношениях Хора (Гора) и Сета. Их борьба, как известно, началась после мифической смерти Озириса — события, которое также могло быть связано с прецессией. Дело в том, что из-за прецессии первый утренний восход Сириуса постепенно удалялся от даты разлива Нила. Такое смещение могло изменить представление о приоритетном влиянии богов на разлив Нила. В теологии это привело к устранению культа Осириса как верховного бога плодородия, и к борьбе внутри пантеона, закончившейся победой солнечного Хора (Гора)

* Мифологический словарь. С. 82. ** Там же. С. 190.

Здесь следует отметить, что обнаружение прецессии хотя и явилось фактором, существенно повлиявшим на языческое мировоззрение, все же было далеко не единственной причиной его кризиса и модернизации, даже если оставаться в области только астрономических проблем. Накопление нового фактического материала и следующие за ним изменения, вносимые в модель мироздания, неизбежно отражались на культовых системах. Примером этого может служить геоцентрическая модель Вселенной, постепенная трансформация которой происходила на фоне развивающегося кризиса античного политеизма. «Анакси-мандр думал, что Земля свободно плавает и ничем не поддерживается. Аристотель!, который часто отвергал лучшие гипотезы своего времени, возражал против теории Анаксимандра... По всей вероятности, Пифагор первым начал думать, что Земля сферична... Анаксагор открыл, что Луна светит отраженным светом, и дал правильную теорию затмений. Сам он еще думал, что Земля плоская, но форма тени Земли при лунных затмениях, дала пифагорийцам окончательные доводы в пользу того, что Земля сферична. Они пошли дальше и рассматривали Землю как одну из планет. Они знали (говорят, из уст самого Пифагора), что утренняяя звезда и вечерняя звезда — одно и то же, и полагали, что все планеты, включая Землю, двигаются по кругу, но не вокруг Солнца, а вокруг "центрального огня". Они открыли, что Луна всегда обращена к Земле одной и той же стороной, и считали, что Земля всегда повернута одной стороной к "центральному огню". Средиземноморские районы постоянно находятся на той стороне, которая повернута от "центрального огня", и он поэтому для них всегда невидим. "Центральный огонь" назывался "домом Зевса" или "Матерьюбогов".

Предполагалось, что Солнце сияет светом, отраженным от "центрального огня". Кроме Земли, было другое тело, контр-Земля, находящееся на том же расстоянии от "центрального огня". Для этого у них было два основания: одно научное, а другое проистекавшее из их арифметического мистицизма. Научным основанием служило правильное наблюдение, что лунное затмение временами происходит тогда, когда и Солнце и Луна вместе находятся над горизонтом. Преломление лучей (рефракция), составляющее причину этого феномена, было им неизвестно, и они думали, что в таких случаях затмение должно вызываться тенью какого-то другого тела, а не Земли...

Эта пифагорийская теория приписывается Филолаю, фиванцу, который жил в конце V века до н. э. Хотя она и нереальна и в определенной степени совершенно ненаучна, она очень важна, поскольку включает в себя большую часть тех усилий воображения, которые понадобились, чтобы зародилась гипотеза Коперника. Начать думать о Земле не как о центре Вселенной, но как об одной из планет, не как о навек прикрепленной к одному месту, но как о блуждающей в пространстве, — свидетельство необычайного освобождения от антропоцентрического мышления. Когда был нанесен удар стихийно сложившимся представлениям человека о Вселенной, было не столь уж трудно при помощи научных аргументов прийти к более точной теории.

Этому способствовали различные наблюдения. Энопид, живший несколько позднее Анаксагора, открыл наклон эклиптики. Скоро выяснилось, что Солнце должно быть много больше Земли; факт этот подкреплял мнение тех, кто отрицал, что Земля является центром Вселенной. Теории «центрального огня» и контр-Земли были отброшены пифагорейцами вскоре после Платона. Гераклит Понтийский (живший приблизительно с 388 по 315 год до н.э., современник Аристотеля) открыл, что Венера и Меркурий вращаются вокруг Солнца, и принял ту точку зрения, что Земля совершает полный оборот вокруг своей собственной оси каждые двадцать четыре часа. Это открытие было очень важным шагом вперед, которого не сделал ни один его предшественник. Гераклит являлся последователем школы Платона и, должно быть, был великим человеком, но он не пользовался тем уважением, какого следовало ожидать; его описывают как толстяка-щеголя.

Аристарх Самосский, который жил примерно с 310 по 230 год до н. э. и был, таким образом, лет на двадцать пять старше Архимеда, — самый интересный из всех древних астрономов, потому что он выдвинул гипотезу (полностью сходную с гипотезой Коперника), согласно которой все планеты, включая Землю, вращаются по кругам вокруг Солнца и Земля совершает оборот вокруг своей оси в течение двадцати четырех часов...
Самым первым и наилучшим является свидетельство Архимеда, которой, как мы видели, был младшим современником Аристарха. В письме сиракузскому царю Гелону он сообщал, что Аристарх опубликовал "книгу, состоящую из неких гипотез", и далее: "Его гипотезы таковы, что звезды неподвижны и Солнце остается неподвижным, что Земля вращается вокруг Солнца по окружности, причем Солнце лежит в центре орбиты". Клеант, говорится в одном месте у Плутарха, "думал, что долг греков — обвинить Аристарха Самосского в нечестии за то, что он привел в движение Очаг Вселенной (то есть Землю), причем то был результат его попытки «спасти явления» предположением, будто небо остается в покое, а Земля движется по наклонной окружности и в то же время вращается вокруг своей собственной оси". Клеант был современником Аристарха и умер около 232 года до н. э. В другом отрывке из Плутарха говорится, что Аристарх выдвигал этот взгляд лишь в качестве гипотезы, но что его последователь Селевк поддержал это как определенную точку зрения... Аэций и Секст Эмпирик также утверждают, что Аристарх выдвинул гелиоцентрическую гипотезу, однако не говорят, что это была у него только гипотеза. Но даже если он сделал именно так, кажется весьма вероятным, что он, как и Галилей две тысячи лет спустя, поддался боязни оскорбить религиозные предрассудки...

Гипотеза, сходная с гипотезой Коперника, после того как она была выдвинута Аристархом — в виде ли позитивном или как попытка, — была окончательно принята Селевком...

Греческая астрономия была геометрической, а не динамической. Древние представляли движение небесных тел как равномерное и круговое или как состоящее из круговых движений. Они не имели понятия силы. Были сферы, которые двигались как нечто целое и на которых находились различные неподвижные небесные тела. С появлением Ньютона и его закона тяготения была введена новая точка зрения, менее геометрическая. Любопытно отметить возвращение к геометрической точке зрения в общей теории относительности Эйнштейна, из которой изгнана концепция силы в ньютоновском смысле.

Проблема для астронома такова: по данным видимых движений небесных тел ввести при помощи гипотезы третью координату — глубину — таким образом, чтобы сделать описания явления как можно более простым. Главным в гипотезе Коперника является не истина, но простота; в связи с относительностью движения вопрос об истине не ставится вовсе. Греки в своих поисках гипотез, которые «спасли бы явления», наделе, хотя и не совсем преднамеренно, пытались справиться с этой проблемой правильным научным путем» *.

* Рассел Б. История западной философии / Пер. с англ. М.: Миф, 1993. С. 233-237.

Возникшие в языческом мировоззрении благодаря успехам астрономии трудности усугублялись неразрешенностью религиозно-философской проблемы дуалистического мировосприятия. Представляя всю сложность затрагиваемой сейчас проблемы, все же, в силу ее актуальности, попытаемся кратко раскрыть ее содержание. Какмы видели, вдрев-ности природным явлениям приписывался позитивный или негативный характер в зависимости от полезности их для человека. За каждое явление кто-то отвечал, а значит, признавалось существование добрых и злых богов (либо доброго или злого настроения у одного бога). Не вызывает сомнений, что параллельно с разработкой представлений о видимой божественной сущности, например, персонификации в созвездиях положительных и отрицательных сил, развивались представления о действии в мире неких совершенно невидимых энергий, оказывающих влияние на мысли и поступки людей, также имеющих с нравственной точки зрения положительное или отрицательное значение. Причем источниками этих энергий могли считаться уже известные стихийные божества, сохраняющие свое положительное или отрицательное значение при духовном воздействии на человека. То есть признавалось, что во всех сферах бытия, при сотворении мира по воле творца или какой-то первопричины, этим творцом сотворены были две противоположные силы — добро и зло, или если они и не сотворены кем-либо специально, то, все равно, обе они в равной степени неотделимы от первопричины бытия, от того, что лежит в основании всего мира и видимого и невидимого — духовного. В любом случае неизбежен был вывод: и доброе и злое начало в мире равнозначны с точки зрения своего происхождения, первичности. И хотя в нравственной области приоритет во многих случаях отдавался силам добра, безупречным логическим обоснованием такого выбора язычество не располагало. Это остается справедливым даже для таких, развитых в нравственном отношении религий, как зороастризм, в котором бесконечное пространство делилось на две существовавшие от века части — бесконечный свет;область Добра и бога-творца Ахура-Мазды, другая — бесконечная тьма, область зла и его олицетворения Ахримана («Злого духа»). «Характернейшей чертой зороастризма, бросающейся в глаза при первом же знакомстве, является его резко выраженный дуализм — признание в мире двух начал, доброго и злого, борьба которых и составляет содержание существования мира...

Согласно зороастрийскому учению, главная цель создания и жизни человека — помощь Ахура-Мазде в его борьбе с Ахриманом. Это прежде всего активная деятельность, посильное участие в космической борьбе...

Содержание деятельности праведного определяется известной зо-роастрийскойтриадой: хумата, хухта, хваршта — «добрые помыслы, добрые речи, добрые дела»...

Основная добродетель зороастрийца — прилежное занятие сельским хозяйством, бережное отношение к скоту и усердная обработка земли: «Корень веры почитания Мазды... хлебопашество; кто возделывает хлеб, тот возделывает Правду, тот движет вперед веру почитания Мазды, тот питает веру... Когда появляется зерно, — дэвы потеют; когда появляется мельница, — дэвы приходят в смятение, когда появляется мука дэвы начинают вопить, когда появляется хлеб, — дэвы пугаются еще больше» *.

Призыв к добру в условиях дуализма в некотором смысле повисал в воздухе, не находя достаточной опоры в доводах разума, не способного еще вырваться из плена обманчивой очевидности, в которой господствовал критерий природной полезности. Из голой рассудочности, игнорирующей голос совести, многие нравственные принципы вывести невозможно. Забегая немного вперед, приведем высказывание о рассудке выдающегося мыслителя П. А. Флоренского: «Диавол — Мефистофель, этот Чистый Рассудок, и есть Чистая Пошлость... Он — "льстиво-мудрый", по песнопениям св. Церкви — завлекает в мнимую мудрость и тем отвлекает от подлинной» **. Под подлинной мудростью здесь подразумеваются активные согласованные действия разума и совести, при главенстве последней.

Необоснованность некоторых нравственных принципов при чисто рассудочном подходе вовсе не означает, что не признается или осуж-
дается право личности творить добро, просто при желании можно считать, что все люди, творящие добро, получают от этого удоволь ствие, им приятно, точно так же как другим, когда они этого не делают и занимаются чем-то своим (не обязательно очень уж плохим). С помощью такого рассуждения понижается или даже игнорируется мотивирующая роль совести. Говорить о человеке, который руководствуется в поступках голосом совести, что ему приятно так поступать, это явное искажение истины, так как этим же термином «приятно» могут объясняться поступки другого человека, совершаемые вопреки совести. Следовательно такое использование термина «приятно» становится бессмысленным, так как не позволяет различить два принципиально отличающихся явления, и даже ложным, так как пытается их приравнять. Особенно быстро понять принципиальное различие между поступками, сделанными по совести и вопреки ей, удается, когда они направлены непосредственно на мыслителя. Элементы такого понимания удикарей отмечал выдающийся этнограф и историк культуры прошлого века Э. Б. Тайлор: «Несомненно, что даже у примитивных племен дикарей человеческая мысль уже занималась глубокой проблемой добра и зла... Но так как вообще анимистическая система примитивных племен не носит характера нравственного кодекса, а является лишь философией природы и человека, то и дуализм дикарей представляет не теорию абстрактных нравственных принципов, а теорию наслаждения или страдания, выгоды или невыгоды, выпадающих на долю отдельного человека, его семьи или, при самом широком развитии этой мысли, его племени. Это узкое и зачаточное понимание различия между добром и злом достаточно выражено в ответах дикаря, который объяснял, что, "если кто-либо отнимает у него жену, это будет дурно, но если он возьмет себе чью-либо жену, это будет хорошо"» *. Видно, что в примитивном сознании мотивирующая роль совести несколько ослаблена. В отдельных случаях это приводило к тому, что нравственные принципы, требующие внутриличностной борьбы со злыми помыслами и поступками, оценивались как проти-воприродные, противоестественные, не свойственные глубинным основам миропорядка. В качестве подтверждения этого использовались иллюстрации, отражающие картины человеческих страданий, например, гибель неповинных людей во время извержения вулкана, зем-лятресения и т. д., а также зарисовки из жизни животных, в которых все подчинено борьбе за существование, что якобы объясняет смысл и движущую силу эволюции мира. Всем этим в совокупности пытались и до сих пор пытаются оправдать практический вывод (рекомендацию к действию) о том, что жизнь это борьба за выживание, в которой побеждает сильнейший, сумевший лучше приспособиться — самосохраниться. Такие рассудочные построения открывали путь произволу и становились идеологической платформой при поклонении либо исключительно силам зла, либо силам зла как природным силам, к которым, в этом случае добавлялись и какие-то другие, нейтральные или даже несущие какой-то положительный нравственный потенциал. Кстати сказать, широко распространенная в наши дни так называемая «физическая картина мира» (в ее традиционном для средней и высшей школы представлении), которая объясняет мироу-строение действием нейтральных в нравственном отношении законов физики и химии, несколько напоминает описанный выше языческий радикализм.