Мифы о животных и существах фантастических

Повседневная жизнь древних славян была наполнена обряда­ми (календарными, семейными и т. д.), которые лежали в основе народных представлений об устройстве мира и определяли всю систему их представлений. Общий миро­порядок «требовал» поддержания необходимого равновесия меж­ду миром людей и «тем» светом (миром предков, нечистой силы).

В мифах о животных персонажи имели свои характерные признаки: время появления (их нужно было ожидать в святки или Духов день, в полночь или в полдень); место обитания или появления на земле (дома, в хлеву, в бане, в воде, в лесу, в поле); опреде­ленный внешний вид; приносящие помощь или вред человеку, животным и т. п.

Персонажи в мифах о животных

Каждый персонаж мог иметь и какие-то дополнительные при­знаки, в результате чего не всегда удается точно установить, имеем мы дело с одним и тем же персонажем или с разными. Так, болгарских русалок обычно представляли в виде красивых женщин с крыльями, длинноволосыми, в белом одеянии; появля­лись они возле источников. Русалки-росены любили петь и танце­вать, помогали в уборке урожая хлеба, винограда; к ним обра­щались для исцеления, но они могли и насылать болезни. Румынс­кие же русалки описывались как нечисть исключительно вредо­носная, связанная со стихией ветра, вихря, уродующая людей, сводящая их с ума. Эти крылатые девы любили танцевать и водили хороводы у воды, на полях, насылали болезни, отбирали у коров молоко.

В мифах о животных вредоносные существа в виде персонажей, не очень любимых людьми,— змеи, волка или в образах дракона и фантастических мифологических персонажей, в действиях которых добро боролось со злом, а зло — с добром.

Злое существо называли бесом. Еще в египетских мифах о животных он вызывал страх. В древнеязыческих религиозных представле­ниях бесы — это злые духи. Следы такого употребления данного термина можно найти в архаических фольклорных текстах, осо­бенно в заговорах. А не с ним ли связана в русском языке пристав ка с отрицательным смыслом «бес» (толковый — бестолковый, смышленый — бессмысленный и т. п.)? Из языческой термино­логии слово попало в христианскую традицию и было использова­но для перевода греческого слова «демон», зендского «див» или «дэв». В «Слове о полку Игореве» о диве рассказывается: «Див кличет на върху дерева... Див вържеся на землю...» Бесы — духи зла славянской мифологии — аналогичны злым духам са­мых различных мифологий.

Злыми духами в славянской мифологии были также «мары». Мара, маруха, мора, кикимора считались воплощением смерти, мора. Позднее Мара утратила связь со смертью, но сохранила, например в польских сказках, свой вредный для человека харак­тер, способность к оборотничеству (помните — оборотни?) и т. п. Белорусская Мара — название нечисти, а также чучела, которое сжигают на костре в ночь на Ивана Купалу. Поэтому Марью в купальских песнях, легендах можно считать дальнейшей перера­боткой образа Мары.

Зачастую в мифах о животных европейских народов, в которой господ­ствовали демоны и духи, но еще не было богов, Мара — злой дух, воплощение ночного кошмара. Мара садится ночью на грудь спящего и вызывает удушье. В средние века считалось, что кош­мары насылают ведьмы или дьявол.

Иллюстрация к одному из мифов о животных.

Старинные моралисты называли наших предков людьми двоеверными. Еще в XV в. один католический священник записал свое мнение о русских верованиях: «Русские в такой степени сблизи­ли христианство с язычеством, что трудно было сказать, что преобладало в образовавшейся смеси: христианство, принявшее в себя языческие начала, или язычество, поглотившее христианс­кие верования».

Сегодня некоторые исследователи говорят даже о «троеверии», полагая, что третий компонент составляет тот элемент язычества, которым за семь веков до официального крещения Руси успело пропитаться византийское христианство и который был воспринят восточными славянами как простая замена языческого пантеона набором христианских святых (Волос — Власий, Перун — Илья, Род — Николай). Однако данная версия вызывает серьезные сом­нения, поскольку и христианские святые заменили не Киевский пантеон богов князя Владимира, созданный книжниками в со­ответствии со знакомыми им греческими и римскими стандартами, а местных, малоизвестных идолов и божков.

На Руси мифологические сюжеты черпали из разных источников, одним из которых были «Отреченные книги», принесенные с Запада. Однако к ним причислялись также те листы или тетрадки, в которые люди по собственной инициативе записывали народные заговоры, приметы и суеверные наставления. В списке книг, запрещенных церковью, были «Остролог» (его называли также «Мартолой», «Острономия» или «Звездочетец и Зодий»). Это — сборники астро­логических записей (заметок) о вступлении Солнца в различные знаки Зодиака, о влиянии планет на счастье новорожденных младенцев, об их воздействии на судьбы целых народов и общественное благоденствие. Из них черпали предска­зания о грядущих событиях — узнавали, будет мир или грянет война, урожай или голод, повсеместное здравие или моровая язва. К таким сборникам отно­силась и «Рафли» — астрологическая книга, разделенная на 12 схем и трактую­щая о влиянии звезд на ход человеческой жизни.

«Аристотелевы врата» — перевод средневекового сочинения, составление ко­торого приписывалось Аристотелю. Книга эта, помимо нравственных наставле­ний, содержала сведения по астрологии, медицине, физиогномике. Она состояла из нескольких разделов, называемых вратами.

Широкое распространение имела книга «Громник» («Молник»), включавшая сведения по месяцам о состоянии погоды, о будущих урожаях, которые связы­вали с громом или землетрясением, с ударом молнии.

«Колядник» содержит роспись примет по дням недели, на которые прихо­дится Рождество Христово: если, скажем, в данном году оно приходится на сре­ду, то будет зима великая, весна дождливая, жатва добрая...

«Мысленник» — это сборник апокрифических, т. е. не признававшихся цер­ковью и не включенных в ее каноны, сказаний о создании мира и человека.

На картинки изображено то, каким образом древние славяне видели существ, которых они отразили в мифах о животных.

В «Волховнике» были собраны приметы; в «Соннике» — толкования снов; в «Путнике» рассказывалось о злых и добрых встречах; в «Зелейнике» — о вол­шебных и целебных травах (зельях) с указанием заговоров, употреблявшихся в народной медицине. «Чаровник» — это сказание о блуждающих оборотнях, «Метание» — книга гаданий с помощью жребия, «Альманахи» — календари с разными астрологическими предсказаниями.

Но в древности такие книги не только запрещалось читать: тех, кто имел их, предавали суду и даже казнили. Сжигались книги, музыкальные инструменты и все, кто слыл колдуном, ведь­мой или просто знал и делал заговоры, как, например, при вра­чевании.

Заговорам приписывалась магическая сила, способная вызвать желаемое состояние. Они самым тесным образом связаны с мифами о животных. Согласно А. Н. Веселовскому, в заговорах выражалось стремле­ние повторить на земле, в практической деятельности человека те процессы, которые, по понятиям язычника, производятся на небе неземными силами. В заговорах дана подробная классифи­кация космических и человеческих функций. Вот характерное для заговоров направление проникновения «внутрь»: кровь— плоть — сухожилие — кость — мозг; путь «во вне»: дом — сени — двор — поле — лес — горы — моря, с указанием порога — две­рей— ворот — дороги. В этом отношении заговоры могут рассматриваться как важнейший источник, помогающий уяснить суть мифологических представлений о пространстве и времени.

В древности заговоры широко использовались в ритуале вра­чевания. К примеру, древнеегипетское врачевание предполагало ритуал и заговор: «Ра мучается спазмами, Гор делает статую Изиды — дитяти, гелиопольские боги волшебством отсылают бо­ли Ра в эту статую». Включались в заговоры и божества: скажем, древнеиндийский бог Варуна, связанный с водой и мировым океаном, участвовал в заговорах против водянки. Заговоры бал­тийских славян от грозы или от прострела содержали обращения к Перуну-Перкунасу.

Вот славянский заговор от пореза.

На море, на Океане, на острове на Буяне лежит бел-горюч камень Ала­тырь, на том камне Алатыре сидит красная девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку шелковую, рудожелтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю я раба (имя) от порезу. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань.

А вот заговор от осиного укуса:

Оса, мать всем осам, ты мне не мать. Осятки-детки, всем детям детки, вы мне не детки. Беру я закручень-траву, сушу во сыром бору, жгу в зеленом лугу. Осятки, летите на дым; оса, беги в сырой бор! Слово — замок, ключ — язык!

За ворожбу и чародейство наказывали, ссылали в дальние места, заключали в монастыри, а бывало, и сжигали. Однако несмотря на противодействие церкви, старинные обычаи жили и во дворце, и в боярской палате, и в крестьянской избе; они же были и основой народных мифологических сказаний.